И кровь, и немцы, и любовь…

Или как борьба за закон может перерасти в беззаконие и что общего между Синей Бородой и войсками СС

---

У немцев, как известно, к закону особое отношение. В том смысле, что для большинства из них закон священен, как Библия. Однако если по какой-то причине закон позволяет творить беззаконие, то и тут немцам равных нет — примеры этого в истории тоже хорошо известны.

Случилось так, что в 1820 году поместье Карачарово купил помещик: немец по происхождению, Генрих Сонн. Как раз в те годы в Россию стали активно приезжать выходцы из немецких областей. Например, бывший аптекарь Бриннер из Померании, как известно, арендовал в деревне Домкино земли, на которых построил первую фабрику по производству фаянсовой посуды, положив начало длившейся чуть более века истории тверского фарфора. А вот помещик Генрих Карлович Сонн приобрел несколько десятин земли в пойме Волги на территории Корчевского уезда. Поместье называлось Карачарово, и помещик Сонн стал здесь жить со своей женой Екатериной Андреевной, урожденной Дашковой. Немцы издавна слыли рачительными хозяевами, так что надежд на нового владельца возлагалось много.

Однако Генрих Сонн снискал себе славу совершенно иного рода, став местным олицетворением жуткого героя сказочника Шарля Перро по прозвищу Синяя Борода.
В самом деле, как и герой средневековой французской сказки, Генрих Сонн всю свою энергию направил на крестьян — вернее, на крестьянских девушек, коих третировал и принуждал к сожительству безо всякой меры, а несогласных жестоко наказывал, порол и истязал чуть не до смерти. Именно с этой дикой страстью Карачаровского помещика, прозванного крестьянами «зверем», связана одна не самая веселая легенда. Дело в том, что в санатории «Карачарово» и в наши дни есть знаменитый пруд, куда местные новобрачные любят приезжать, чтобы оставить замочек на перилах мостика и загадать желания о будущей счастливой совместной жизни. И мало кто из них догадывается о том, что пруд этот, по преданию, был выкопан руками девушки, посмевшей отказать помещику Сонну во взаимности. Девушка была обручена с одним из деревенских юношей, но это не остановило распалившегося помещика. Однако юная красавица не дрогнула и стойко перенесла все его унижения и угрозы. Выйдя из себя, Сонн приказал убить жениха девушки, а ей повелел собственными руками выкопать в саду пруд и наполнить его своими слезами.
По легенде, девушка долго рыла пруд, но слезами заполнить его так и не смогла: умерла изнеможённая тяжелым трудом. А пруд заполнили слезы ангелов, которые оплакивали её смерть. Ну чем не Синяя Борода Корчевского уезда?

Легенда красивая, однако справедливости ради следует заметить, что на самом деле пруд был выкопан для сбора вод, то есть это обычный дренажный водоем. Но любая легенда – отражение реальных исторических событий, и история о том, как «жестокий зверь»-помещик расправился с крестьянской девушкой, отказавшей ему в утехах, имеет самое непосредственное отношение к личности помещика Генриха Сонна, тогдашнего владельца усадьбы «Карачарово».

Как ни странно, положить конец многолетнему беззаконию карачаровского помещика помог другой немец — не столь богатый и даже, скорее всего, не подозревавший о существовании Сонна. Но главное, Иван Рейнман — так звали нашего второго героя — был просто-таки образцом законопочитания и принципиальности. В 1830 году Иван Рейнман был назначен управляющим Старо-Лахтинского лесничества под Санкт-Петербургом.
В те времена в России (как, впрочем, и сейчас) остро стояла проблема с незаконными порубками лесов, поэтому крупные арендаторы нанимали на работу лиц немецкого происхождения, рассчитывая, что эти люди с молоком матери впитали понятие о порядке. Таким был и Иван Рейнман.
Служба его шла тихо и мирно на протяжении десятилетия, пока однажды он не обнаружил, что часть вырубок на его участках производится незаконно, причем договор с порубщиками новый арендатор леса заключил, дав взятку главному смотрителю лесов Алопеусу.

Принципиальный лесничий написал о злоупотреблениях своего непосредственного начальника в Кабинет Его Императорского Величества (что-то вроде нынешней Администрации президента). В ответ Алопеус объявил его сумасшедшим, о чём и уведомил Кабинет. Чиновники вникать в суть проблемы не стали, отстранили Рейнмана от службы, лишив жалованья, и отправили в госпиталь на предмет исследования на вменяемость. Его продержали среди умалишенных полгода, пока шло следствие, но в конце 1841 года вернули на государственную службу и даже выплатили задержанное жалованье.
Его противник Алопеус к тому времени умер, а вот самого Рейнмана уже не брали обратно на работу, поскольку в его бумагах было записано, что он сумасшедший. Честный служака Рейнман чувствовал себя оскорбленным. Он выполнил свой долг, а его объявили сумасшедшим, разрушили его репутацию, сделали настоящим изгоем. И Рейнман решил ехать добиваться правды в столицу – в Санкт-Петербург, где было ведомство, ведавшее лесными делами, и возглавлял его гофмейстер и вице-президент императорского правительствующего кабинета князь Николай Сергеевич Гагарин.

Князь Гагарин был одним из любимцев императора Николая I. В ноябре 1832 года его назначали управляющим императорскими стеклянными и фарфоровыми заводами, и именно Гагарин навел в этой отрасли образцовый порядок. Через три года получил назначение вице-президентом Императорского кабинета. Также состоял в комиссии для возобновления Зимнего дворца после пожара 1837 года.

Таким образом, в карьере Гагарина случилась лишь одна, но фатальная, оплошность, и этой оплошностью стал Рейнман. Гагарин, не разобравшись, зачем пришел к нему проситель (а тот хотел попросить, собственно, вернуть его управляющим лесного хозяйства и убрать из бумаг всякие упоминания о его сумасшествии), на Рейнмана наорал и прогнал прочь.
Вдобавок Рейнмана оперативно уволили «задним числом» из лесничества. Он оказался без средств к существованию, без работы и без каких-либо перспектив найти хоть какую-то работу с его репутацией сумасшедшего. Всё ещё не понимая, как за отличное выполнение своих обязанностей он оказался в таком бедственном положении, Рейнман отправился к Гагарину вновь и провёл в его приёмной аж два дня — 24 и 25 июля 1842 года.

Ничего не добившись, Рейнман решил самостоятельно навести порядок в «неэффективной» российской канцелярии.
На последние деньги он купил на толкучке у неизвестного торговца пару пистолетов. Зарядил их, спрятал в карманах сюртука и снова — в четвёртый (!) раз — пошёл на прием к Гагарину. Там он просидел с утра до трех часов дня. В три часа князь по какой-то надобности выглянул из кабинета в приемную, увидел Рейнмана и сказал во весь голос: «Ты опять тут? Пошёл вон, потом получишь», и повернулся к просителю спиной. Это были его последние слова: Рейнман выстрелил из двух пистолетов, но в князя попала лишь одна пуля — в шею. Тем не менее, Гагарин скончался практически мгновенно.

Поступок бедного лесничего вызвал невероятную бурю в России. Николай I от известия об убийстве столь близкого ему чиновника пришел в такую ярость, что приказал судить Рейнмана военным судом в 24 часа, и чтобы на следующий день приговор был доставлен к нему для утверждения. Суд счел, что преступление Рейнмана относится к разряду самых тяжких, а потому решил и приговор вынести максимально суровый: «Наказать его, Рейнманна, в пример и страх другим шпицрутенами чрез тысячу человек шесть раз и, по лишении всех прав состояния, сослать в Сибирь в каторжную работу». Император без промедления утвердил приговор, что для Рейнмана означало верную смерть, ведь шесть тысяч ударов шпицрутенами не выдерживал никто, а потому это наказание считалось равносильным смертной казни.

Однако для огромной крестьянской России поступок отчаявшегося лесника, застрелившего издевавшегося над ним чиновника, стал настоящим сигналом к действию. Летом 1842 года по всей России начались самосуды, бессудные убийства помещиков и чиновников, «доставших» крестьян своей жестокостью. В имении Борок Мологского уезда Ярославской губернии последней каплей для крестьян стало «развлечение» местного помещика Щепочкина, придумавшего увеселительную забаву: он заставил дворовых девок и баб раздеться донага и раз за разом скатываться с горки, построенной для барских детей, а сам наблюдал за этим действом. Крестьяне казнили своего помещика необычным способом: трое его дворовых мужиков заложили в печь в барском доме бочку пороха и ночью подожгли запал. Дом Щепочкина взрывом разметало, а сам он вместе с супругой погиб. В Новгородской губернии крестьяне подкараулили своего помещика, когда он возвращался вечером из гостей, вытащили из саней и «поучили заднему уму» — проще говоря, выпороли, а после, избитого до полусмерти, бросили в лесу.

К сентябрю того же 1842 года дубина народного гнева докатилась и до усадьбы Карачарово и её любвеобильного владельца Генриха Сонна. Не известно, что именно стало поводом для расправы — очередная ли погубленная девичья честь или запоротый насмерть крестьянин, да только 21 сентября в лесу возле речки Сучек (примерно в том месте, где сегодня мы едем из Конаково к федеральной трассе и переезжаем мост с указателем «р.Сучек») Генрих Сонн был убит крестьянами.

Всего же в том 1842 году, если верить отчету «О состоянии дел в Российской империи», было убито 13 помещиков, 2 управляющих имениями, и совершено еще 6 покушений на убийства помещиков. Как говорилось в отчете: «Преступления сии совершены большею частью в Великороссийских губерниях. Причина этих злодеяний заключалась преимущественно в ненависти и личной злобе убийц к господам своим за строгое их обращение… Только в одном имении костромского помещика, действительного статского советника Шульца обнаружен общий заговор всех крестьян, негодовавших и лишивших его жизни за перемену образа управления ими и слишком крутые нововведения по хозяйству. В Вологодской губернии умерщвлен помещик Михайлов, в Подольской — помещица Головинская».

Говоря современным языком, имидж помещика в 1842 году сильно упал, чему отражением стал и вышедший в свет в том же году первый том поэмы Гоголя «Мертвые души», где типы российских помещиков представлены не в лучшем свете.

А что же Карачарово? После убийства мужа Екатерина Андреевна Сонн завещала имение своей младшей сестре Софье. Софья Андреевна недавно вышла замуж за одного из самых замечательных людей своего времени – князя, оставившего о себе память как о художнике, архитекторе, исследователе искусств, вице-президенте Академии художеств, дипломате. Звали его Григорий Гагарин, и по жестокой иронии судьбы он оказался дальним родственником того Гагарина, которого застрелил в Петербурге горемычный лесник Рейнман. Вот так неожиданно сплелись в один клубок судьбы двух немцев – Ивана Рейнмана и Генриха Сонна – и двух представителей княжеского рода Гагариных.

В 1858 году Гагарины переезжают в свое новое поместье Карачарово, и в истории нашего уезда начинается блистательный «гагаринский период», рассказ о котором еще впереди.

И последнее. История иногда подбрасывает удивительные совпадения. В 1941 году в нацистской Германии прославился один из офицеров, служивший на Восточном фронте командиром 1-й мотопехотной бригады СС. Его подразделение шло следом за наступающими немецкими войсками и уничтожало оставшиеся в лесах группы окруженных советских солдат, а также партизанские отряды. Офицер прославился жестокостью и беспощадностью, за что и был награжден сначала железными крестами второго и первого класса, а затем и Рыцарским крестом Железного креста. Звали этого бравого молодца… Генрих Сонн! Может быть, полный тезка, а может, и прямой потомок «жестокого зверя», карачаровского помещика, убитого собственными крестьянами в Тверской губернии ровно за сто лет до этого.
Правда, бывшему офицеру СС повезло: пройдя вторжение в Польшу, битву за Францию и всю кампанию в России, Генрих Сонн в послевоенное время стал офицером бундесвера, затем добропорядочным бюргером и благочинно умер в своей постели в недавнем 2011 году.

А вот где находится могила его тёзки — «Синей Бороды» Корчевского уезда — в наши дни уже не известно…